Огромный, здоровенный Маяковский, со всей своей бескомпромиссной смелостью, которую не остановить никакой силищей, такой чуткий внутри. Обнаженными нервами цепляется, задевает он за окружающую его жизнь. Не может спокойно. Даже лирика Маяковского — это не чудная и гладкая песнь о любви, где все возвышенно- прекрасно, а, напротив, ершистая, сверлящая до глубины души. Точность фразы и передаваемого образа поражает своим совершенством. Слово находится в полном подчинении поэта. Метко и хлестко может он в двух-трех словах полностью вычертить образ внешний, моральный и социальный одновременно. С одного размаха. А размах поэта больше, чем «великий океан, чем крохотное небо». Стихотворение «Послушайте!» — это всплеск, неожиданный порыв, неожиданный и для самого поэта. От спокойного размышления:
Ведь, если звезды зажигают —
Значит — это кому-нибудь нужно?
Вдруг, такой вскрик, переживание, «чтоб обязательно была звезда!» Это не просто каприз. Глядя в ночное, звездное небо, часто приходят мысли о бренности мира, о том, что когда-то не будет ни этого неба, ни того, что нас окружает. И вот, поэт, со своей огромной «любовищей» к миру,
...врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
Маяковский весь в этом, такой «громадный» и такой трепетно-чувствительный. Он повсюду проносит эти два начала
— от невиданно дерзких, циничных угроз богу «раскроить сапожным ножиком», до невероятно надрывных чувств:
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
На сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезненные бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!
А потом, отмолив, откричав: «ходит тревожный, \ но спокойный наружно». И уже спокойно, раздумчиво, вновь: «Послушайте! Ведь, если звезды...».
Почему-то в школьных сочинениях принято, рассказывая о Маяковском, обязательно упоминать его политические стихи о «паспорте», «о пароходе-человеке», «о портрете Ильича на белой стене». Нелепая привычка. «Агитки», как бы мастерски они ни были сделаны, останутся нарочитыми и бездуховными. Да и о «дедушке Ленине» как-то странно в наше время говорить восторженно. Другое дело, поэзия «души и сердца», такая, как ранние стихи, как великолепная поэма «Облако в штанах».
Маяковский часто и откровенно переживал из-за того, что он «ассенизатор и водовоз». Он смирял себя, так как искренне верил в идеи большевизма. Но для этого приходилось вставать «на горло собственной песне». А его читатели, в своем большинстве, вели себя потребительски: «Все вы на бабочку поэти-ного сердца взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош». Может, поэтому и поднес поэт дуло браунинга к виску, ведь иначе «Не выскочишь из сердца!»...
