Замысел поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души». Вера писателя в русский народ

1. Многоликость характера русского народа.
2. Суть замысла поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души».
3. Образ русского народа в поэме.
4. Значение темы, затронутой писателем.

Ты проснешься ль, исполненный сил,

Иль, судеб повинуясь закону,
Все, что мог, ты уже совершил —

Создал песню, подобную стону,

И духовно навеки почил?..
Н. А. Некрасов

Тему русского народа, его роли в истории страны затрагивали практически все русские писатели. С одной стороны, в нем — великодушие, гуманизм и щедрость души, выдержка и воля, величие духа и самопожертвование, грандиозные военные победы и реализация, казалось бы, непосильных для человека государственных проектов. С другой — непоследовательность, апатия, смирение, нередко невежество и недальновидность. Эта многоликость характера дала основание многим и отечественным, и зарубежным философам и писателям говорить о великой загадке русской души, русского народа. Надо отметить, что творчество Н. В. Гоголя во многом предвосхитило развитие этой дискуссии именно в направлении существования здесь некой тайны.

Название поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души» заключает в себе главную, но не единственную идею произведения. Буквальное содержание сводится к сути аферы Чичикова: он скупал души умерших крестьян. Более глубокий смысл заключается в размышлениях о том, что представляет собой Россия, и как это состояние связано с населяющими ее людьми. Он показал со всех сторон как отрицательные, так и положительные стороны жизни современной ему России. Пытаясь объяснить замысел «Мертвых душ», сам Гоголь отмечал, что образы в поэме — «не портреты с ничтожных людей, напротив, в них собраны черты тех, которые считают себя лучше других». Считают, но являются ли? И мы видим, что нет.

По мнению многих исследователей творчества писателя, Гоголь планировал, подобно Д. Алигьери, провести своего героя Чичикова сначала через «ад» в первом томе «Мертвых душ», затем через «чистилище» во втором томе, и, наконец, закончить описание третьего тома «в раю», то есть завершить его духовным подъемом России. В себе самом Н. В. Гоголь видел писателя-проповедника, способствующего будущему возрождению России. Как известно, первое издание «Мертвых душ» Гоголь хотел издать с собственноручно нарисованным титульным листом. В середине была изображена «бричка Чичикова», символизирующая Россию в окружении «черепов», как бы олицетворяющих «мертвые» души живых людей. Замысел действительно был грандиозен. Но этим планам не суждено было сбыться.

Как известно, в полном объеме дошел только первый том произведения, в котором Гоголь показывает отрицательные стороны русской жизни. Третий том так и не был начат. Второй был сожжен, хотя до нас дошли черновики. Драматическая история книги отражала внутреннюю драму самого писателя. Второй том Гоголь начал писать в 1842 году, но через три года сжег рукопись. К счастью, случается так, что «рукописи не горят». Дошедшая до нашего времени часть второго тома проливает свет на истинный замысел писателя. Гоголь пытается создать положительный образ России. Тон повествования второго тома заметно меняется, появляются положительные персонажи, хотя они и выбиваются из той среды, в которой живут. Образ молодого помещика Тентетникова, героя второго тома, соотносится с такими художественными типами, как Онегин, Рудин, Обломов. С присущими

Гоголю тонким вкусом и психологической достоверностью показан провинциальный мыслитель с некрепкой волей и ограниченным взглядом на мир. А вот образ молодого российского буржуа откупщика Муразова, по мнению многих критиков, не получился. Именно этому персонажу принадлежат слова осуждения приобретательства и скопидомства. Но в данном случае идея не получила достоверного художественного воплощения. Явная, хотя и не полная метаморфоза произошла и с главным героем первого тома Павлом Ивановичем Чичиковым. По замыслу автора, он также должен был встать на путь нравственного очищения. Здесь он еще не до конца преображенный или, пользуясь распространенным эпитетом, «оживленный» герой, но уже и не тот бездушный и предприимчивый инициатор сомнительного предприятия. Эта тенденция должна была привести его в третьем томе к полному духовному воскрешению.

Впрочем, этот замысел угадывается еще в первом томе. Наряду с целой галереей «утративших душу» персонажей лишь двое имеют предысторию и еще теплившуюся душу. Это Чичиков и Плюшкин. История Плюшкина — его жизненная трагедия. Душа его затвердевала постепенно. Это подчеркивается и художественными средствами: то автор отмечает, что глаза его «еще не потухнули», то по лицу Плюшкина «скользнул какой-то теплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства». Из описания его сада мы видим, что он заросший, запущенный, но все-таки живой. Важна и та деталь, что только у Плюшкина в имении находятся две церкви. Отсюда следует, что душа его еще не полностью очерствела. Возможно, в замысел третьего тома входило и продолжение темы Плюшкина. Вторым героем реального мира с еще живой душой является Чичиков. Он носит говорящее имя — Павел. Подобно библейскому апостолу, пережившему духовный переворот и повернувшему свою жизнь вспять, Чичиков должен был пережить возрождение.

Впрочем, живая душа России заключается, по мнению Гоголя, в живой душе ее народа. Вера писателя в русский народ — основа замысла поэмы. Именно в народе, хранится и проявляется все самое лучшее, настоящее, искреннее, величавое. Восхищения и автора, и Чичикова, и помещиков заключены в описаниях умерших крестьян. В памяти людей, их знавших, они приобретают былинный облик. «Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного! А Бремей Сорокоплехин! да тот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведьот какой народ!». А «каретник Михеев ведь больше никаких эки-пажей и не делал, как только рессорные». Это слова Собакевича, а на возражения Чичикова, что они только «мечта», он возражает: «Ну нет, не мечта! Я вам доложу, каков был Михеев, так вы таких людей не сыщете: машинища такая, что в эту комнату не войдет... А в плечищах у него была такая силища, какой нет у лошади...». Крепостной плотник Пробка «в гвардию годился бы». Беглый крепостной Плюшкина Абакум Фыров не стерпел неволи, бежал на широкий волжский простор и «гуляет шумно и весело» Хотя и приходится «тащить лямку под одну бесконечную, как Русь, песню». В этих песнях бурлаков, воспетых русскими поэтами и художниками, Гоголю и не только ему слышалась тоска по другой жизни.

В. С. Бахтин говорит о противопоставлении в поэме так любимых Гоголем русских богатырей и их антиподов или точнее антибогатырей, каковыми являются гоголевские помещики и чиновники, например Собакевич. По своему облику, внешнему виду он типичный богатырь, но по жизненным устремлениям, мелочный и недостойный уважения человек. Здесь нет ни богатырского благородства, ни удали, ни стремления защитить слабого. Но образ народа также раздваивается на образ «реальный» и «идеальный». В образе «реального» народа, предстающего на страницах поэмы, перемешаны боль и надежда, уважение и упрек, любовь и ненависть к тем чертам, которые мешают народу «подняться в полный рост», осознать себя полноправными гражданами своей страны.

Непростая судьба народа особенно драматично показана через образы крепостных людей. Гоголь немало говорит о том состоянии, которое несет человеку крепостничество, подавляющее инициативу и предприимчивость. Таковы образы дяди Митяя, девчонки Пелагеи, не умевшей отличать, где право, где лево, Прошки и Мавры в поместье Плюшкина, забитых и униженных до крайней степени. В похожем состоянии находятся Селифан и Петрушка. Как всегда Гоголь находит верное выражение, подчеркивающее юмористическое отношение писателя и одновременно сочувствие к персонажу. Например, Петрушка вроде бы и имел наклонность к чтению, но не к тому, о чем читал он, а «больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит». Но и они — часть русского народа, хотя и не лучшая часть.

В своей поэме Гоголь выступает не только как проповедник, но и как пророк. В «Повести о капитане Копейкине» мы становимся свидетелями того, как покорность властям сменяются чувством мести за причиненные обиды. В центре повести — герой Отечественной войны 1812 года, инвалид, которого несправедливость власть предержащих заставила пойти на преступления. Вот эта потенциальная сила, заложенная в русском духе, реально ощущалась писателем: «Подымутся русские движения... и увидят, как глубоко заронилось в славянскую природу то, что скользнуло только по природе других народов...».

Еще в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь рисует народ не забитым и угнетенным, а сильным, гордым, свободолюбивым. Ему присуще нравственное здоровье. Он щедр на выдумки. Во всем чувствуется его ум, мужество, сноровка, богатырская мощь, душевный размах.

Особый талант русского народа Гоголь усматривает в точности и поэтичности выражений: «Выражается сильно русский народ! И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собой и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором. А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а все сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!»

Самым ярким выражением патриотических чувств писателя в поэме являются рассуждения о судьбе Руси через сопоставление ее с судьбой народа. Сравнивая «необъятные просторы» с неисчислимыми духовными богатствами ее народа, Гоголь восклицает: «Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине души моей; неестественною властью осветились мои очи: какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль — Русь!»

Н. Г. Чернышевский прав: «Давно уже в мире не было писателя, который был бы так важен для своего народа, как Гоголь важен для России». И, прежде всего, для национального самосознания России и ее граждан.