В 1889 году Бунин переехал в Орёл и получил работу в редакции журнала «Орловский вестник». Здесь его «сразила... к великому... несчастью, долгая любовь» к Варваре Владимировне Пащенко, дочери елецкого врача. Любовь была страстной, мучительной, совместная жизнь продолжалась около пяти лет, прерываясь длительными ссорами.
В орловский период жизни (1889—1892) Бунин публиковался на страницах периодических изданий. Но главным творческим итогом стал изданный в 1891 году сборник «Стихотворения. 1887-1891».
«Я, вероятно, всё-таки рождён стихотворцем, говорил Бунин своему племяннику. — Тургенев тоже был Стихотворцем прежде всего... Для него главное в рассказе был звук, а всё остальное — это так. Для меня главное — найти звук. Как только я его нашёл — все остальное даётся само собой». Именно с Буни-ным-поэгом долгие годы были знакомы читатели. Первый поэтический сборник, вышедший в Орле, получил много откликов, и все — отрицательные. Да и сам Бунин позднее будет считать его «незрелым грузом за плечами». Большинство стихов из этой книги он не включит в последующие сборники. И всё же сказать об этой книге надо, потому что именно в ней появился новый оригинальный певец русской природы. Уже с первых стихотворений узнаётся бунинская поэтическая тема: почти без использования метафор и других тропов в описании природы он создаёт тончайшие поэтические настроения:
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Глушь стала ниже и светлее,
В кустах свалялася трава,
И, под дождём осенним тлея,
Чернеет тёмная листва.
«Не видно птиц. Покорно чахнет...», 1889
В орловский период значительный объём написанного Буниным составляла публицистика. В статьях он защищал реалистические принципы творчества, говорил о гражданском назначении искусства («Недостатки современной поэзии», 1888; «Маленькая беда», 1891). Поэзия, писал он, «может носить в себе отпечаток как общемировых вопросов, так и тех, которые составляют насущную злобу дня...». Бунин утверждал, что «общественные мотивы не могут быть чужды истинной поэзии». Он полемизировал с теми, кто считал, что гражданская лирика Некрасова и поэтов-шестидесятников была свидетельством упадка русской поэтической культуры. Отмечал он историческую заслугу романтизма: «Романтизм значительно расширил пределы поэтического творчества: жизнь сердцем и искренние проявления нежных чувств составили главное содержание романтических произведений». Искусство, считал Бунин, должно «заставлять трепетать лучшие струны... сердца».
Жизнь «одними мечтами», грусть и любовная тема роднила молодого Бунина с романтическими произведениями В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова. Особенно с Жуковским, высокие идеалы которого он ценил. Бунина восхищали герои «мощного духа», он наследовал идею таинственной связи двух миров, позволяющую возвыситься над обыденностью земного существования. «Жизнь зарождается в мраке таинственном. / Радость и гибель ея / Служат нетленному и неизменному — / Вечной красе Бытия!» («Ветер осенний в лесах подымается...», 1888).
Поэта волновала философская проблема жизни и неизбежности смерти. Эти раздумья пройдут через всё его творчество.
В раннем творчестве Бунина наряду с романтическим появляется и реалистическое начало. Такой синтез обусловлен своеобразным мироощущением поэта и эстетической атмосферой эпохи.
Важным положением нравственно-эстетического осмысления жизни у Бунина становится утверждение единства человека и природы, постижение её величия, которое делает личность свободной: «И в душе необъятной волной / Разрасталося чувство свободы, / Словно ближе стал чуять душой / Я величье и тайны природы» («У Байдар, на прибрежной скале...», 1889). Его поэзия наполнена реалистическими зарисовками природы: «кочки дороги», «белый пар лугов», «зелёные овсы», «седое небо».
Лирический герой в ранних стихах Бунина ощущает радость бытия, гармонию с миром.
И, упиваясь красотой,
Лишь в ней дыша полней и шире,
Я знаю, — всё живое в мире
Живёт в одной любви со мной.
Оттепель, 1901
В 1890-е годы в творчестве Бунина появляется «звёздная тема», а небесные светила становятся символом «предвечной красоты и правды неземной» («Не устану воспевать вас, звёзды!..», «Багряная печальная луна...», «Огни небес» и др.). Усиливается тема «печальной красоты», отчётливо слышатся трагические потки. В своих лучших стихах поэт достигает естественности интонации, поэтическая форма перестала восприниматься как условная и несвободная.
Стихотворение «Крещенская ночь» строится на фрагментах, деталях, но каждая из деталей отличается исключительной точностью и выразительностью. Зима, крещенский мороз, уснувший лес с неподвижно свисающими ветвями. Центральный мотив — нежная «музыка» тишины. Но лесная тишина обманчива. Поэт передаёт таящееся движение, несмолкаемую жизнь, игру стихийных сил («Всё мне чудится что-то живое...»). Обратите внимание на то, что в стихотворении много глагольных форм, которые передают движение, воспоминания о шумевших осенних потоках, об утихшей «дикой песне» вьюги.
Мотив тишины звучит и в стихотворении «На просёлке»
(1895): «Тишина, титттина на нолях!» Правда, теперь Бунина увлекает не столько покой, сколько динамика увиденного. Ведущим мотивом стихотворения становится бесконечная протяжённость, а образ полевой дороги — организующим композицию. Осознание и переживание простора, движения, уходящей вдаль дороги рождают сложную гамму чувств: восторга, отрады, веселья. И нет бывших тревожных предчувствий: ветер бодрит и «свевает с души он тревоги».
В своих лирических зарисовках поэт задумывался о сложности бытия, о судьбах родины («Родина», «Родине», «В степи», цикл «Русь»).
Они глумятся над тобою,
Они, о родина, корят
Тебя твоею простотою,
Убогим видом чёрных хат...
Так сын, спокойный и нахальный,
Стыдится матери своей —
Усталой, робкой и печальной
Средь городских его друзей.
Глядит с улыбкой состраданья
На ту, кто сотни вёрст брела
И для него, ко дню свиданья,
Последний грошик берегла.
Родине, 1891
Бунин воплотил в своём творчестве всё богатство русской поэзии XIX века и нередко подчёркивал эту преемственность: «Нет, мёртвые не умерли для нас!» В стихотворении «Призраки» (1905) проявилась восприимчивость Бунина к новейшим явлениям русской поэзии, к поэтической интерпретации предания. Отсюда — образы призраков, арфы, дремлющих звуков.
Тематическое разнообразие поэзии Бунина поражает. Он обращается к сюжетам русских былин, летописных преданий, народных притч, библейских легенд и Корану, восточным мифам и апокрифам1 («Святогор и Илья», «Князь Всеслав», «О Петре-разбойнике», «Александр в Египте», «Тора», «Потоп», «Источник звезды» и т. д.).
В 1893—1894 годах Бунин находился под сильным влиянием нравственно-религиозных произведений Л.Н. Толстого. Он посещал колонии толстовцев в Поставе и всерьёз подумывал об опрощении. Но в начале 1894 года в Москве состоялась встреча Бунина с Л.Н. Толстым, о которой молодой писатель давно мечтал. И Толстой убедил его отказаться от опрощения. Для Бунина Лев Николаевич на всю жизнь остался высшим воплощением художественной мощи и нравственного достоинства, ему посвящена книга «Освобождение Толстого», вышедшая в Париже в 1937 году. В интервью газете «Голос Москвы» в 1912 году И. Бунин так рассказал об эволюции своих идейно-политических взглядов: «Прошёл я не очень долгое народничество, затем толстовство, теперь тяготею больше всего к социал-демократам, хотя сторонюсь всякой партийности».
