К. И. Чуковский: «Ещё в Петербурге он | А. Толстой ] под влиянием Алексея Михайловича Ремизова стал изучать по книжным материалам русские народные сказки и песни, на основе которых и создал целый цикл стихов, стилизованных под русский фольклор. Эти стихи Толстого оказались опять-таки ниже его дарования, но работа над ними пошла ему впрок. Старинная народная речь, усвоенная им во времена ученичества, сильно пригодилась ему, когда он впоследствии писал свой знаменитый роман о Петре и пьесы из времён Иоанна IV, Екатерины II. Конечно, к тому времени он значительно расширил и углубил свои знания, но их первооснова была здесь.
Вообще перед смертью он как-то возвысился сердцем и весь просветлел, и талант его раскрылся во всей своей мощи. Отто-го-то третья книга его “Петра” (незаконченная) сильнее и значительнее двух предыдущих.
Его воображение дошло до ясновидения. Это поразило меня ещё за год до того, как он окончательно свалился в постель. Я был у него, на его московской квартире, и он, не зажигая огней, импровизировал диалог между царицей Елизаветой Петровной и кем-то из её приближённых — такой страстный, такой психологически тонкий, с таким глубоким проникновением в историю, что мне стало ясно: как художник, как ведатель души человеческой, как воскреситель умерших эпох, он поднялся на новую ступень. Это ощущал и он сам и, счастливый этим ощущением своего духовного взлёта, строил грандиозные планы, куда входили и роман из эпохи послепетровской России, и эпопея Отечественной войны, и ещё одна драма из эпохи Ивана IV».
Д.А. Толстой: «Отец был певцом русского народа. Он сознавал себя прежде всего русским писателем. Интерес к истории не был для него прихотью, капризом. Он был вызван мыслью о горячо любимой России. Отец часто обращался к истории для того, чтобы познать правду народа и его характер. Если для Тютчева и символистов Россия была сфинксом, то он пытался разгадать её загадку. Отец был наделен особым даром исторического видения. Как истинный историк, он хотел разобраться в прошедшем, чтобы осмыслить до конца настоящее и предвидеть будущее. Он говорил, что его волнуют в русской истории эпохи, где, как он считал, завязывался характер народа. Этими узлами для него были: эпоха Смутного времени, время Петра Первого, Гражданская война 1918—1922 годов».
