Алексей Михайлович Ремизов (1877—1957) в 1917—1918 гг. создал два «плача», особенно наглядно представивших сам жанр причитаний, слезных молений, дух повышенной экспрессивности, орнаментальности, с повторами обращений ко всей Русской земле, к народу. Он открыто обратился к древнерусской поэтической традиции при создании «Слова о погибели земли Русской» (31 декабря 1917 г.) и «Заповедного слова русскому народу» (1918). Эти «плачи» созданы в Петербурге, обращены прямо к Руси («О, моя родина обреченная, пошатнулась ты, неколебимая...») или к опьяненному Смутой народу («Русский народ, что ты сделал? Искал свое счастье и все потерял. Одураченный, плюхнулся свиньей в грязь... Землю ты свою забыл колыбельную»). Эту коллективную личность, именуемую «народом», Русью, нельзя, конечно, сравнивать даже с толпой, еще не ставшей «железным потоком» в романе А. Серафимовича. Как и со «множествами» в «Падении Дайра» (1921) А. Малышкина. Все дело в том, что Ремизов никогда не принял бы тех средств, которыми главный герой «Железного потока» Кожух (пальбой из пулемета поверх голов, угрозами) превращал толпу, анархическое сборище, в лаву революции, в армию.
У него принципиально иной народ — заблудившийся грешник, мучимый сознанием своего греха, абсурдностью своего поведения. Ремизов создал особый тип диалога художника и народа, условного великана, «с Лениным в башке и с наганом в руке» (Маяковский) — вовсе не всегда был и Ленин в башке,— великана, «ангела-зверя», ставшего по воле судеб вершителем своей исторической судьбы, своей новой души, фактически новым самодержцем, творцом «народного самодержавия» (С. А. Аскольдов). Словесные фрески Ремизова напоминают картины Страшного суда:
Растерзанный, с расстегнутым воротом, без шапки, сжимая винтовку в левой руке и отирая пот, идешь ты.
Кто тебя гонит? Куда идешь?
И нет конца.
— Иди, Каин, иди!
Пересохшими губами повторяешь ты всему миру гордые и смелые призывы. И никто не отвечает тебе.
Отчаяние твое равно отчаянию сына погибели.
(«Заповедное слово русскому народу» )
