Образы-символы в пьесе А. Н. Островского «Гроза»

1. Образ грозы. Время в пьесе.
2. Сны Катерины и символические образы конца света.
3. Герои-символы: Дикой и Кабаниха.

Уже само название пьесы А. Н. Островского «Гроза» символично. Гроза — это не только атмосферное явление, это иносказательное обозначение взаимоотношений между старшими и младшими, имеющими власть и зависимыми. «...Недели две никакой грозы надо мной не будет, кандалов этих на ногах нет...» — Тихон Кабанов рад хоть ненадолго вырваться из дома, где мать «надает приказов, один другого грозней».

Образ грозы—угрозы — тесно связан с чувством страха. «Ну чего вы боитесь, скажите на милость! Каждая теперь травка, каждый цветок радуется, а мы прячемся, боимся, точно напасти какой! Гроза убьет! Не гроза это, а благодать! Да, благодать! У вас всем гроза!» — стыдит Кулигин сограждан, трепещущих при звуках грома. Действительно, гроза как явление природы так же необходима, как и солнечная погода. Дождь смывает грязь, очищает землю, способствует лучшему росту растений. Человек, который видит в грозе явление, естественное в круговороте жизни, а не знак божественного гнева, не испытывает страха. Отношение к грозе определенным образом характеризует героев пьесы. Фаталистическое суеверие, связанное с грозой и распространенное в народе, озвучивают самодур Дикой и женщина, спрятавшаяся от грозы: «Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали...»; «Да уж как ни прячься! Коли кому на роду написано, так никуда не уйдешь». Но в восприятии Дикого, Кабанихи и многих других страх перед грозой является чем-то привычным и не слишком ярким переживанием. «То-то вот, жить-то надо так, чтобы всегда быть готовой ко всему; страху-то бы такого не было», — хладнокровно замечает Кабаниха. Она не сомневается в том, что гроза — знак божьего гнева. Но героиня настолько убеждена в том, что ведет правильный образ жизни, что не испытывает никакой тревоги.

Живейший трепет перед грозой в пьесе испытывает только Катерина. Можно сказать, что этот страх наглядно демонстрирует ее душевный разлад. С одной стороны, Катерина жаждет бросить вызов постылому существованию, пойти навстречу своей любви. С другой же стороны, она не способна отрешиться от представлений, внушенных той средой, в которой она выросла и продолжает жить. Страх, по мнению Катерины, является неотъемлемым элементом жизни, причем это не столько страх перед смертью как таковой, сколько страх перед грядущим наказанием, перед своей духовной несостоятельностью: «Всякий должен бояться. Не то страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми».

В пьесе мы находим и другое отношение к грозе, к страху, который она будто бы непременно должна вызывать. «Я вот не боюсь», — говорят Варвара и изобретатель Кулигин. Отношение к грозе характеризует и взаимодействие того или иного персонажа пьесы со временем. Дикой, Кабанихи и те, кто разделяет их взгляд на грозу как на проявление небесного неудовольствия, конечно, неразрывно связаны с прошлым. Внутренний конфликт Катерины происходит от того, что она не в силах ни порвать с представлениями, уходящими в прошлое, ни хранить заветы «Домостроя» в неприкосновенной чистоте. Таким образом, она находится в точке настоящего, в противоречивом, переломном времени, когда человек должен выбрать, как ему поступать. Варвара и Кулигин устремлены в будущее. В судьбе Варвары это подчеркивается благодаря тому, что она уходит из родного дома неизвестно куда, почти как герои фольклора, отправляющиеся на поиски счастья, а Кулигин постоянно находится в научных поисках.

Образ времени то и дело проскальзывает в пьесе. Время не движется равномерно: оно то сжимается до нескольких мгновений, то тянется неимоверно долго. Эти превращения символизируют различные ощущения и изменения, в зависимости от контекста. «Точно, бывало, в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно как все это в одну секунду было» — так Катерина характеризует особое состояние духовного полета, которое она переживала в детстве, посещая церковь.

«Последние времена... по всем приметам последние. Еще у вас в городе рай и тишина, а по другим городам так просто содом, матушка: шум, беготня, езда беспрестанная! Народ-то так и снует, один туда, другой сюда». Ускорение темпа жизни странница Феклуша трактует как приближение к концу света. Интересно, что субъективное ощущение сжатия времени по-разному переживается Катериной и Феклушей. Если для Катерины быстро пролетевшее время церковной службы связано с ощущением непередаваемого счастья, то для Феклуши «умаление» времени является апокалиптическим символом: «...Время-то короче становится. Бывало, лето или зима-то тянутся-тянутся, не дождешься, когда кончатся, а ныне и не увидишь, как пролетят. Дни-то и часы все те же как будто остались; а время-то, за наши грехи, все короче и короче делается».

Не менее символичны образы из детских снов Катерины и фантастические образы в рассказе странницы. Нездешние сады и дворцы, пение ангельских голосов, полет во сне — все это символы чистой души, еще не знающей противоречий и сомнений. Но безудержное движение времени находит выражение и в снах Катерины: «Уж не снятся -мне, Варя, как прежде, райские деревья да горы; а точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо и ведет меня куда-то, и я иду за ним, иду...». Так переживания Катерины находят отражение в снах. То, что она старается подавить в себе, поднимается из глубин бессознательного.

Мотивы «суеты», «огненного змия», которые возникают в рассказе Феклуши — это не просто результат фантастического восприятия действительности простым человеком, невежественным и суеверным. Темы, звучащие в рассказе странницы, тесно связаны и с фольклором, и с библейскими мотивами. Если огненный змий — это всего-навсего поезд, то суета в представлении Феклуши — емкий и многозначный образ. Как часто люди торопятся что-то успеть, не всегда правильно оценивая реальное значение своих дел и стремлений: «Ему представляется-то, что он за делом бежит; торопится, бедный, людей не узнает, ему мерещится, что его манит некто; а придет на место-то, ан пусто, нет ничего, мечта одна».

Но в пьесе «Гроза» символичны не только явления и понятия. Символичны и фигуры персонажей пьесы. В особенности это относится к купцу Дикому и Марфе Игнатьевне Кабановой, прозванной в городе Кабанихой. Символичное прозвище, да и фамилию почтенного Савела Прокофьича с полным правом можно назвать говорящей. Это не случайно, ведь именно в образах этих людей и воплотилась гроза, не мистический небесный гнев, а вполне реальная тираническая власть, твердо укрепившаяся на грешной земле.