Не зря в скупой авторской ремарке последнего действия написано: «Декорация первого действия. Сумерки». Сумеречный мир предъявлен нам талантливым драматургом, мир, в котором «гроза» не способна развеять мрак иначе, чем на бытовом уровне. И смерть Катерины, несмотря на все старания автора придать ей объемность символа, трагедийна, но не драматична.
Катерину погубили ее собственные понятия о добре и зле, ее мечты о полете остались мечтами, она не смогла вырваться из сумеречной реальности того времени. А жаль... Катерина Кабанова романтична неукротимым стремлением к красоте, к свободе человеческих проявлений, органической ненавистью к произволу и насилию. Это она говорит: «Отчего люди не летают!.. мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь? »
Ей, рвущейся к необыкновенному, и сны снятся чудесные: «Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и все поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы, и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то будто я летаю, так и летаю по воздуху».
Резко расходясь с нравственно-бытовыми представлениями мещанско-купеческой среды, не желая жить с нелюбимым и не уважаемым ею мужем, не смиряясь перед самодурной свекровью, она размышляет: «Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — все равно. Да, что домой, что в могилу!.. что в могилу! В могиле лучше... А об жизни и думать не хочется. Опять жить? Нет, нет, не надо... нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны!»
Перед Катериной было только два пути — неволя и могила. Ее ненависть к деспотизму и любовь к свободе так сильны, ее стихийный протест против всего, что гнетет человеческую личность, так действен, что она предпочитает неволе смерть.
В то время в своей среде Катерина могла найти освобождение лишь в смерти. Н. А. Добролюбов пишет: «Грустно, горько такое освобождение; но что же делать, когда другого выхода нет...»
Пораженный смертью Катерины, против Кабанихи поднимает свой голос даже слабохарактерный, тишайший Тихон. Преодолевая свою покорность, он исступленно кричит: «Маменька, вы ее погубили! Вы, вы, вы...»
Протест Катерины, ее гибель оказались напрасными. Жалкий бунт Тихона будет вскоре подавлен, это ясно, не зря Кабаниха обещает разобраться с ним дома. Борис, собственно, и сам просил у Бога быстрой смерти для Катерины — жалкое существо, недостойное такой высокой любви, раб дяди, обыденности, сумеречного мира. Кулигин при всех своих ученых знаниях тоже не борец, все, на что он способен, сарказм: «Тело ее здесь, а душа теперь не ваша, она перед судией, который милосерднее вас!»
